Религиозные взгляды Акбара. Религиозные взгляды Акбара претерпели эволюцию. Его душу иногда терзали серьезные сомнения. Бадауни, который был далек оттого, чтобы восторгаться Акбаром, и которого нельзя назвать даже доброжелательным критиком, сообщает нам: «Много дней подряд по утрам можно было видеть, как он, погруженный в молитву или грустное раздумье... сидел возле дворца (в Фатхпур-Сикри) в безлюдном месте, склонив голову на грудь и вбирая в себя благодать утренних часов». С детства Акбар был связан с суфизмом. Его раджпутские жены и индусские придворные дали ему возможность заглянуть в мир, находящийся за пределами ислама. Движение бхакти создало в Индии новую атмосферу.
Утверждают, что до 1574 года Акбар б'ыл правоверным мусульманином-суннитом. Потом он познакомился со взглядами шейха Мубарака и его знаменитых сыновей—Фаизи и Абул-л-Фазла,—которые сделали его мусульманином-рационалистом. В Фатхпур-Сикри он построил молитвенный дом (ибадат-ханэ), где избранные представители различных школ религиозной мысли—мусульмане, индусы, парсы, джайны, христиане—участвовали в религиозных диспутах. Эти диспуты, повидимому, убедили Акбара в том, что «свет есть во всех формах поклонения богу и каждая форма в большей или меньшей мере имеет теневые стороны».
Решив бросить вызов чрезмерному влиянию улемов, Акбар в сентябре 1579 года издал Указ о непогрешимости, который давал ему высшую власть при решении всех вопросов, касавшихся ислама. Ни этот указ, ни распространение дин-и-илахи [божественная вера.—РедЛ не подтверждают обвинения, которые Бадауни выдвинул против Акбара, утверждая, что тот отверг ислам в последние годы своей жизни. Когда Акбар издал этот указ, им руководило желание ни с кем не делить преданности своих подданных-мусульман, а не желание взять на себя духовное руководство. Он не стремился создать новую религиозную организацию. Бадауни критиковал некоторые из постановлений Акбара относительно религиозных дел и обычаев, но при ближайшем рассмотрении этих постановлений оказывается, что они не противоречили принципам ислама.
Дин-и-илахи. Говорят, что Акбар выработал свою собственную эклектическую религию, названную дин-и-илахи, и в 1582—1605 годах он являлся ее пророком. Эта религия была охарактеризована как монотеистический парсий-ский индуизм.
Согласно Бадауни, Акбар не очень хотел включать индусов в число последователей своего нового вероучения. В списке одиннадцати основных приверженцев дин-и~илахи мы находим только одно индусское имя—раджа Бирбал, но он, конечно, не играл серьезной роли. Это обстоятельство опровергает мнение о том, что новая религия преследовала политические цели примирения враждующих вер и что Акбар, подобно алхимику, хотел извлечь из старой ненависти золото любви и пустить его в обращение. Если бы это было так, были бы приложены особые усилия для того, чтобы включить индусов в число последователей новой веры.
В действительности дин-и-илахи не была той верой, которую исповедовали массы. Ей следовало лишь избранное меньшинство. «Это был мусульманский орден суфиев, существовавший в рамках ислама, основывавшийся на индивидуальных убеждениях его приверженцев я открытый только для людей, достигших определенной ступени духовного развития. Акбар был суфием, подобно Сзади, Руми, Джами, Хафизу, Фар ид-уд-дин у, Шамс-уд-дину и др. Заявление В. А. Смита о том, что «все это дело было результатом смехотворного тщеславия и гипертрофии самовластия», в значительной мере объясняется тем, что Смит полагался на Бадауни и отцов-иезуитов, а также его неспособностью понять, что и деспот мог быть подвержен сомнениям, разочарованиям, испытывать чувство неудовлетворенности и жаждать просветления.
Политика в отношении индусов. В очень ранний период своего правления (1562—1564 гг.) Акбар, действуя самостоятельно и с большой смелостью, провел ряд важных реформ. Эти реформы дают нам ясное представление о политике, которую он был намерен проводить в отношении индусов. Он отменил налоги на индусских паломников, запретил обращение военнопленных в рабство и отменил джизию. Налоги с паломников, по словам Абу-л-Фазла, достигали миллионов рупий. Следовательно, отмена этих налогов и джизиа была в финансовом отношении большой жертвой. Эти меры не могли быть подсказаны Акбару ни одним из его советников. Как говорит сам Акбар, «это было милосердием божиим, что я не нашел ни одного способного вазира (между 1562 и 1564 гг.). Иначе люди считали бы, что принятые мною меры были задуманы им».
Принципом Акбара была веротерпимость (солх-и-кул). Но помимо религиозных соображений, его отношение к индусам определялось здравым политическим инстинктом. Его индусские родственники со стороны жен, вроде раджи Бхагвана Даса, Ман Сингха и др., заняли очень высокое положение среди могольской знати, и к ним относились с почтением, как к родственникам правящей династии. Поощрялось изучение индуизма, разрешалось свободно воздвигать индусские храмы, проводить индусские религиозные празднества, и индусское население не обременялось никакими особыми налогами, которые были бы знаком его приниженного положения в обществе. Акбар знал, что индусы составляли около трех четвертей населения его государства и что нельзя было допустить деградации их интеллекта, ухудшения их организации и экономического положения. Тем, кто утверждает, что Акбар был настроен проиндусски, и обращает особое внимание на его так называемые антимусульманские указы, а также отмечает, что индусы называли его джагат гуру (наставник мира), следует помнить следующие факты: Акбару удалось обеспечить себе поддержку индусов и таким образом значительно усилить моголь-скую власть в Индии по сравнению с властью тюрко-афганцев [Делийского султаната.—Ред.]. Это была политика здравого смысла. В то же время он «приложил огромные усилия для того, чтобы освободить индийский ислам от его арабских черт и приспособить его к нуждам Индии, подобно тому как персы использовали шиизм для того, чтобы придать исламу свой национальный дух. При Акбаре началось великое религиозное и культурное движение за приспособление ислама к традициям Индии, закончилось оно при Даре». Политика Акбара соответствовала индийским интересам и была разумной. При нем тюрко-могольская династия стала скорее индийской, чем тюркской или могольской.
Оценка деятельности Акбара. Обзор жизни и деятельности этого великого строителя империи дает нам представление о той роли, которую он сыграл в истории Индии. Лоуренс Биньон пишет: «Освещенный ярким светом истории, Акбар представляется нам стоящим между двумя едва различимыми, но, тем не менее, явно различными мирами: между миром его среднеазиатских предков, миром стремительной человеческой энергии, поклоняющимся этой энергии ради нее самой и одержимый жаждой охоты—между миром неистовой деятельности, проходящей, как сон, и миром Индии, который мог действительно упиваться роскошью и жестокостями и который мог также создать возвышенные души Будды и Ашоки, говорящие с нами из более отдаленного прошлого, чем прошлое тех завоевателей, но голоса которых, тем не менее, все еще полны жизни и все еще трогают нас. Акбар был полон неистощимой энергии, он представляется воплощением действия, и все же в основе его природы лежит что-то чуждое всему этому, что-то стремящееся к мысли и созерцанию, справедливости и мягкости». Что еще более замечательно, так это то, что при Акбаре старый индийский идеал единой Индии снова обрел реальность, и Акбар стремился создать не только политическое объединение, по также и культурное слияние.